А как там у них обстоят дела с наукометрией?

Представление, что наукометрия широко применяется в гуманитарных науках за рубежом, является распространенным заблуждением. Иногда представители научного сообщества признаются, что даже никогда не слышали о названия баз Web of Science и Scopus. Так, например, один из членов редколлегии престижного журнала по истории средних веков “Medieval Sermon Studies” (который, издается в Швеции и, кстати, включен в Scopus), англичанин Джонатан Адамс, прореагировал на наш вопрос о базах так:

«Что касается вашего вопроса про Скопус, боюсь, я даже не представляю, что это такое. Быстрый поиск в Google привел меня на сайт www.scopus.com, но это не то, что мы используем в Скандинавии, или с чем я знаком».

Профессор средневековой истории Гарвардского университета, Дэниэл Смэйл, ответил на вопрос об использовании наукометрии в США в истории следующим образом:

«Я в совершенном неведении относительно систем учета цитируемости, потому что они просто не применяются для исторической науки в этой стране. Разумеется, я знаю, что они используются в других странах и для других наук. Никогда не слышал, чтобы их использовали на исторических факультетах. Правда, я бы удивился, если бы индексы цитируемости не применялись в политологии, экономике, социологии и психологии, т.е. в дисциплинах, наука в которых делается статьями. Но, если у вас их навязывают историкам, ну и в переплет вы попали…»

Предоставим слово Михаилу Бойцову, д. и. н., профессору ВШЭ, заведующему Лабораторией медиевистических исследований, который поведал поучительную историю о том, насколько в Германии гуманитарии знакомы с библиометрическими базами.

«Та же самая проблема беспокоит и немцев, и французов. И у тех, и у других имеются собственные — притом мощные — академические традиции. И немцы, и французы глубоко уверены в том, что гуманитарные науки по большому счету созданы ими, а не кем-то за океаном. Не знаю точно, как сейчас дела обстоят у французов, но немцы-гуманитарии пока вовсе не затронуты рейтинговой напастью. Им удалось отбиться от попыток начальства ввести для них наукометрию, отчего подсчетами импакт-факторов журналов и их квартилей гуманитарии пока еще не занимаются. Обязательных публикаций на английском языке от них тоже пока не требуют. Впрочем, долго ли немцы так продержатся, сказать трудно. Среди них тоже чем дальше тем больше распространяется настроение, что напечататься по-английски — это особенно большой почёт. Вряд ли даже Германия сможет долго противостоять нарастающей глобализации академического мира. Зато пока немецкие историки еще не знают о наличии таких сущностей, как Web of Science и Scopus... Во всяком случае, всего несколько лет назад не знали, о чем свидетельствует одна сценка, в которой мне досталась не самая приятная роль.

В январе 2014 года мне довелось участвовать в одной большой исторической конференции в Германии. Помимо прочего, там двое швейцарских историков представляли свой новый исследовательский проект: они начали составлять просопографическую базу данных на всех профессоров центральноевропейских университетов в XVI-XVII вв.

И вот они демонстрируют нам исследовательскую анкету, на основе которой будут систематизировать собранный материал. Это таблица, где для каждого профессора нужно заполнить много разных граф: когда он и где родился, когда и на ком женился, в каких университетах работал, какие труды опубликовал… Таблица смотрелась на экране просто замечательно, мы все залюбовались в восхищении. И тут черт меня дернул повеселить почтенную публику. Когда предложили задавать вопросы докладчикам, я поднял руку и спросил: «В вашей замечательной анкете, на мой взгляд, не хватает одной важной, может быть, даже решающей для оценки вклада ваших героев графы. Сколько публикаций у каждого из этих профессоров попало в индексы Web of Science и Scopus?»

Я был уверен, что сейчас наша поточная аудитория взорвется здоровым гоготом — все-таки неожиданная шутка после долгого доклада... Вместо этого — полная, гробовая тишина... А ведь там собралось несколько десятков человек — от студентов до профессоров — немцы, швейцарцы и, кажется, еще австрийцы. Хоть бы одна душа хихикнула. Нет, чудовищное, абсолютное молчание. И только я стою посреди этой тишины с глупой улыбкой на лице —  словно произнес что-то крайне неприличное, и вот — заслуженно подвергнут остракизму. Докладчик бросает на меня брезгливый взгляд, тут же отворачивается и говорит скороговоркой в публику: «Разумеется, нашу анкету можно совершенствовать и дальше, вводя новые графы, задавая источникам новые вопросы. Мы осознаем, что научный продукт, представляемый вам сегодня, еще не окончательный. Однако, уже и в нынешнем состоянии он может служить совсем неплохим инструментом хотя бы для первичного анализа биографий профессоров XVI — XVII веков. Есть ли вопросы к нам еще у кого-нибудь?».

Иными словами, не только слушатели, но и докладчики ровным счетом ничего не поняли. Такие слова, как «Web of Science» и «Scopus» не говорили тогда этому научному сообществу ровным счетом ничего. И потому не могли стать поводом даже для самой невинной шутки».